Бизнес на козах - когда эмбарго в помощь

С чего все начиналось

Мы - пример классического семейного бизнеса. Мой отец, Владимир Кожанов, стал предпринимателем в начале 90-х годов, сначала он занимался производством настольных ламп, потом была переработка кожи, деревообработка, выращивание кормовых дрожжей, продажа белка в Штаты, какая-то торговля. Где-то посреди этого появился молочный завод. Отец однажды прочитал, что козье молоко - это свободная ниша на рынке. Он вспомнил, как в молодости ходил к дедушке за козьим молоком для меня, и с энтузиазмом, присущим дилетантам, решил, что раз мы из деревни и видели коз, то вполне сможем делать козьи фермы. Это было начало нулевых.

Отец купил у бабушек и у дедушек штук триста коз, купил какой-то старый коровник, у него еще оставались деньги от других бизнесов. Первые три года козы были убыточным активом, который постоянно требовал денег. Но потом другие бизнесы умерли (был такой не длинный период, когда рубль усиливался по отношению к другим валютам, и экспортные операции, которыми отец занимался, внезапно перестали быть интересными), и козами пришлось заняться вплотную.

Я в первый раз попал на ферму в 13 лет, в 15 уже начал на ней работать, это 10 класс, летние каникулы. Я прошел почти все этапы - от уборки навоза и доения до работы на заводе, в лаборатории и в сыроварне, поэтому я тоже достаточно давно этим занимаюсь.

Первая наша ферма – ферма «Лукоз» в Марий Эл, она существует с 2004 года. Там сейчас примерно две тысячи животных и работает около 50 сотрудников. Вторая ферма - «Лукоз Саба», она находится в Татарстане, первое молоко мы там получили в 2014 году. В Татарстане около трех тысяч животных и порядка 25 человек сотрудников. В октябре прошлого года мы восстановили еще одну ферму в Марий Эл, на ней сейчас живут и козы, и овцы, но со временем мы планируем сделать из нее овечью ферму.

Козий бизнес в России

Козья ферма - относительно «быстрый» бизнес. По сравнению с коровами скорость воспроизводства и скороспелость у коз намного выше, и это очень облегчает ведение бизнеса. Если корова начинает давать молоко в 2,5 года и обычно приносит только одного теленка, то коза способна давать молоко уже в 14 месяцев и, как правило, рожает двойню.

Но в отличие от коровника козьей ферме присущи некоторые циклы. С августа по ноябрь происходит массовое «покрытие» коз (осеменение), спустя пять месяцев происходит козление. При этом за два месяца до родов козы не дают молоко – это период «сухостоя». Получается, козы дают молоко не круглый год, а только в течение 10 месяцев.

У нас есть специальные помещения для молодняка, но большую часть года они пустуют: как только заканчивается козление, детский блок уже не нужен. В Голландии таких проблем нет - козы у них рожают раз в жизни: в 14 месяцев приносят потомство, а потом 3-5 лет дают молоко, тогда как наши козы, чтобы давать молоко, вынуждены рожать каждый год. Порода та же самая, все дело в селекции.

У нас была попытка двигаться в том же направлении, порядка 20-30% коз у нас доились по несколько лет. Но сейчас мы отошли от этой практики, потому что мы достаточно активно растем, и нас интересует не только молоко, но и новое поголовье. А сегодня самим выращивать молодняк намного дешевле, чем покупать. Себестоимость выращенной козочки - 12-15 тысяч рублей, а продажная цена - от 30-40 тысяч рублей. Мало того, что купить поголовье особо-то и негде, так оно еще и дорогое. Если в Европе покупать, то придется отдать около 700 евро за голову - с учетом транспортировки, НДС, ветмероприятий – это очень дорого.

В среднем хорошая коза дает 700 литров молока в год, при этом она живет 5-7 лактаций.

Сколько стоит ферма?

Как и любой сельскохозяйственный бизнес, козьи фермы требуют больших первоначальных вложений.

Делать козьи фермы без своей переработки не имеет смысла. Рынок сырого козьего молока очень ограничен, непереработанное сырье, по большому счету, никому не нужно. Я знаю всего три молочных завода, которые могли бы его купить: один из них наш, второй - под Питером, третий - в Удмуртии.

Стоимость одного козоместа сейчас в среднем обходится в 120 тысяч рублей, если создавать ферму в 300 голов, первоначальные затраты составят около 36 миллионов. Это будет минимальный набор: стройка, дойка, козы, немножко техники, без кормозаготовки.

А если делать ферму с переработкой, то это уже совсем другой объем инвестиций. Перерабатывать небольшие объемы дорого, поэтому нужно перерабатывать еще и коровье молоко, - чтобы достичь рентабельности, приходится создавать большой бизнес, хотя, возможно, изначально ты хотел завести всего лишь пару сотен коз.

У нас тоже есть переработка. На заводе работает 200 сотрудников, мы производим широкий ассортимент продукции: йогурты, кефир, масло, творог, сыры - практически все, что можно сделать из молока. В сутки перерабатываем около примерно 80 тонн молока, в основном - коровье, которое мы покупаем со стороны, своих коров у нас нет. Перерабатываем около 5 тонн козьего молока и около 30 литров - овечьего, - это то, что мы производим сами. В этом году мы получили чуть более миллиона литров козьего молока и произвели 65 тонн козьего сыра.

С одной стороны, операционные затраты в этом бизнесе не очень высокие. Себестоимость козьего молока составляет 30 рублей, тогда как продажная цена - 60 рублей. Кажется, это супер-бизнес, здесь стопроцентная рентабельность! Но, с другой стороны, выручка относительно небольшая.

К примеру, затраты на «Лукоз Саба» составили 320 миллионов рублей, а выручка за первый год работы (2015) была всего лишь 35 миллионов рублей, из них 16 миллионов - чистой прибыли. Это с трудом перекрывает первоначальные вложения, и без помощи государства в виде субсидий все это было бы совсем неинтересно.

Именно поэтому в нашей стране этот бизнес не распространен. По моим данным, в России порядка 30 козьих ферм с поголовьем более 300 животных. Ферм-тысячников всего четыре: две наши и две под Петербургом. Фермы также есть в Подмосковье, в Смоленской, Новосибирской и Свердловской областях. Плюс огромное количество коз по всей России - по 3-4 головы - в обычных хозяйствах.

Удар по импорту

Скачок валют негативно отразился на нашем бизнесе. В России нет приличных доильных аппаратов, все, что мы покупаем - зарубежное. Холодильное оборудование тоже берем за границей.

Техника, которая используется на ферме, в основном зарубежная - тракторы, погрузчики, миксеры. Но пару лет назад, когда был старый курс, эта техника стоила не намного дороже российской и при этом была принципиально лучше. Сейчас я начинаю задумываться о том, чтобы закупать российскую или белорусскую технику, потому что разница в цене стала слишком заметной. Запчасти, расходники – тоже пока импортные и требуют затрат в евро. По ветпрепаратам отдельные позиции - импортные: иностранные аналоги, как правило, лучше российских.

Но основные наши затраты к евро не привязаны - зарплата (порядка 20-30% от всех затрат) и около половины - корма, мы их производим сами. 

Выручили санкции

Мы выиграли от эмбарго. Козий сыр был одним из немногих продуктов, который существенно подорожал после введения продуктовых санкций. И, собственно, после этого его стало интересно производить.

Если раньше мы продавали килограмм сыра за 600 рублей, и это считалось хорошей ценой, то сейчас наша цена - от 1000 рублей. В магазинах средняя цена на козий сыр - на уровне 2-2,5 тысяч рублей за килограмм, но это уже не от нас зависит, это особенности нашего российского рынка.

Козье молоко выросло в ценах ниже инфляции, рост составил порядка 10% (аналогично по сметане и творогу). Мы продаем по 65 рублей за литр, с НДС - чуть более 70. После переработки средняя продажная цена молока без НДС составляет 105-110 рублей.

Сейчас у нас два сегмента продуктов – недорогая продукция из коровьего молока, которую мы реализуем в массовых сетевых магазинах на местном уровне, и дорогая продукция из козьего и овечьего молока, которую продаем в магазинах премиум-класса.

Девальвация в помощь

Продавать сельхозпродукцию в России сложно, но чаще всего это связано с тем, что у людей нет возможности нанять себе хорошего продажника. А, как правило, человек, который работает в коровнике, в свинарнике или козлятнике, очень плохо продает. В этом плане какие-то кооперации, дистрибьюторы, посредники, как бы их ни ругали, более эффективны. У многих фермеров проблема выхода на рынок именно в этом.

Эмбарго значительно расширило наши возможности по реализации, но еще больше нас выручил скачок валют. Даже после отмены эмбарго рынок будет надежно закрыт от импорта - за счет разницы стоимости валют.

Что касается экспорта, то меня долгое время интересовал экспорт в Китай. Мне казалось, что в рамках разворота на Восток это было бы классной идеей, до тех пор, пока я не выяснил, что Китай запрещает экспорт молочных продуктов из России. Выйти в Европу сейчас очень сложно – и с точки зрения сертификации, и с точки зрения конкурентности рынка, и с точки зрения наших маркетинговых возможностей. Я общался со многими переработчиками коровьего молока из России, они говорят, что пытались выйти в Европу, но не смогли. Это не то чтобы какой-то прямой запрет, это просто достаточно сложная бюрократическая процедура.

Поддержка от государства

Мой отец начинал работать без субсидий, первая ферма построена полностью за счет собственных средств. В 2011 году власти Татарстана обратили внимание на сельское хозяйство и на молочную отрасль, в частности. Так, появились компенсации части процентной ставки, компенсации по закупке племенного скота, компенсация за содержание животных, субсидии на технику. Также появились субсидии, связанные с компенсацией на стоимость литра молока: по ней на каждый литр молока государство выделяет порядка 9-11 рублей.

В татарском проекте у нас были совершенно исключительные условия, в большинстве других регионов такая ситуация была бы невозможна. Здесь, как говорится, благоприятный инвестиционный климат. По всем другим нашим проектам государство в среднем компенсирует около 15% от всех первоначальных затрат, что тоже в общем-то не плохо.

Субсидии играют существенную роль в этом бизнесе. Без поддержки государства окупить вложенные деньги было бы практически невозможно. Депозит в каком-нибудь банке в этом случае оказался бы гораздо более выгодным вложением, чем строительство козьей фермы.

На мой взгляд, программ, которые предлагает государство, достаточно. Есть проблемы с получением денег, их периодически задерживают, мы не всегда обо всем узнаем, нужно писать много бумаг и большое число проверок. Но если бы деньги давали под честное слово, то, наверное, было бы слишком много желающих этим воспользоваться незаконно.

В целом я даже не знаю, что еще у государства можно попросить сегодня. Понятно, что всегда хочется больше денег, но если по-честному, сейчас очень сильно поддерживается отрасль, в этих условиях вполне можно работать и развиваться дальше.

Хотя есть и перекосы. К примеру, есть программа, которая компенсирует 20% от капитальных затрат на одно скотоместо, но для того, чтобы эти деньги получить, необходимо сделать проект и пройти государственную экспертизу. Для маленьких ферм это невыгодно: стоимость получения субсидии часто здесь сопоставима с самой субсидией. Ты заплатишь 2 миллиона за проект и 500 тысяч за экспертизу, а потом получишь 3-4 миллиона субсидий - есть ли в этом смысл?

Проблемы отрасли

Также есть проблемы, связанные с государственным регулированием. К примеру, отчисления по страхованию от несчастных случаев по коровам составляют 2%, в некоторых регионах и вовсе по 0,5%, а по козам - 4,5%. Объяснений этому нет, просто так получилось. А для нас это - 200-300 тысяч дополнительных платежей в год, хотя у нас еще не было страховых случаев, связанных с тем, что коза кого-то забодала.

Есть проблемы с документацией. Например, достаточно трудно ввести в Россию биопродукцию (сперму животных): если по коровам это вполне понятный бизнес и документация, то по козам - нет. Есть документальные сложности с завозом козьих эмбрионов и взрослых особей.

Есть проблемы и по детскому питанию: в санитарных правилах говорится о том, что детей можно кормить молоком сельхозживотных, в том числе и козьим, а в инструкциях в детских учреждениях (по крайней мере, в Республике Марий Эл), прямо указано, что может использоваться только коровье молоко. Фактически детские сады не могут закупать козье молоко, хотя у многих детей есть аллергия на коровье молоко, но нет аллергии на козье.

Сказать, что все, что я перечислил, смертельно опасно для отрасли и не дает работать, я не могу, работать можно. Но я считаю, что если некоторые моменты исправить, то в отрасли появится больше возможностей. Должен быть какой-то ответ на вопрос, почему страховой взнос по козам больше, а по коровам - меньше.

Перспективные овцы

Мы планируем расширяться, в этом году у нас запланировано строительство второй очереди козьей фермы в Татарстане. Мы собираемся провести модернизацию завода и увеличить переработку коровьего молока на 30-40%. Также будем расширять овечью ферму.

Почему выбрали овец? Мы любим сферы, где мы первые. Быть двухсотым коровником в России - реально, но не очень интересно. Быть первыми в крошечной отрасли - это интересно: маленький объем можно дорого продавать.

Овцы - это попытка создать новый сегмент в отрасли. Больше овечьих молочных ферм в России я не знаю. Пока что у нас объемы скромные: в январе мы произвели полтонны овечьего молока, это примерно сто килограммов сыра. По мере роста объемов (у нас было 50 овец, в этом году мы докупили еще 150), цена будет снижаться, и спрос на продукцию будет расти. Овечье молоко в чистом виде мы не продаем, из него делаем йогурты и сыры.

Я сторонник семейного бизнеса. Мне кажется, это такая сильная идея - частная собственность, переходящая по наследству. Ощущение того, что я с детства этим занимаюсь, работа вместе с отцом, у нас с ним партнерские отношения, в бизнесе также работают и другие родственники - все это создает нужные эмоции и настрой. Да, сельское хозяйство в России - не золотые горы, но достаточно устойчивый бизнес, который вполне позволяет как-то жить, что-то зарабатывать, инвестировать дальше. Какая-то это правильная идея - делать продукты, которые нравятся людям, делать продукты для детей, которые не могут пить коровье молоко. Люди, с которыми я сталкиваюсь - покупатели, сети, чиновники - тоже это чувствуют. 99% людей, которых я встречал, искренне пытаются мне помочь, не потому что я им заплатил или еще почему-то, а потому что они думают, что то, что мы делаем, это правильно. И я тоже в это верю.